the NachtKabarett
For the original article, click here.
10 глава
Все текстовые и другие элементы сайта защищены авторскими правами © Nick Kushner, если не указано иное.
Переведено Екатериной Денисовой, Marilyn Manson VK Support Club.
На этой неделе Коме не составило труда отыскать файл Адама. Складская каморка напоминала мавзолей того-чем-мы-никогда-не-станем и того-что-никогда-не-узнаем. Вдоль стен стояли пыльные штабеля полудюймовых коробок с кинопленкой. На каждой крышке был приклеен чей-то черно-белый полароидный снимок. И на каждой стояла большая красная печать: «ОТКЛОНЕНО». Все, кто закончил здесь, мечтали сделать это в другом месте. Никому не удалось.
Адам даже не подозревал, что пока он сидит рядом с искореженными кусками металла, которые остались от его трейлера, совсем некстати одетый для встречи со знаменитостями, Coma White рассматривает его фотографии и слушает запись так никогда и не увидевшей свет песни, которую он когда-то давным-давно для нее написал. Единственным, чему Кома радовалась в свой День Рождения было то, что она наконец-то официально считается «старой» и сможет освободиться из этого дома. Несмотря на то, что она была достаточно умна, ее идеализм предавал ее, заставляя поверить, что она покинет это место каким-либо другим путем кроме как в черном пластиковом мешке.
За ее окном горели огромные кинопрожекторы, и стелилась красная ковровая дорожка. Вокруг шумели стаи праздничных распорядителей и длинноногих папарацци, которое лезли друг на друга что бы сфотографировать действо. ВСПЫШКА!
Вдруг все поплыло перед глазами как в флешбэке дешевого фильма. Оглушительный треск пластмассовых динамиков кинопроектора полностью перебивает все звуки. Чей-то голос пробивается из сотни крошечных дырочек прошлого и Кома вновь ощущает себя маленькой девочкой, плачущей перед объективом камеры. Это был президентский Bell и Howard Zoomatic , в целом неплохая модель, дающая слегка зернистое изображение. Ее хрупкое девятилетнее тело тонуло в громадном белом платье и светлом парике, она выглядела как актриска из детского порно, косящая под Мэрилин Монро. Это домашнее видео было просто тошнотворным, особенно когда красивая маленькая девочка пыталась танцевать как взрослая.
«Пой» – приказал ей голос человека, держащего камеру. «Спой для папочки». Пока она поет, из ее накрашенных глаз текут черные водопады туши, слезы капают прямо на напомаженные губы. «С Днем Рождения, господин Президент».
«Пистолет, детка». Он что-то шепчет. Фокус камеры смешается и ясно слышно как мистер White расстегивает штаны, впрочем сложно понять происходит ли это в комнате или на экране проектора. Звук ее голоса изо всех сил пытается совпадать с изображением.
На громадном экране личной библиотеки Президента, маленькая Кома делает минет блестящему хромированному стволу револьверу. В промежутках между слогами «С днем рож-де-ния» звучит громкий отчаянный кашель. Свет с проектора падает на полки с катушками кинопленки вместо книг. В одной руке Президент держит сигару, а другая исчезает в дорогой ткани его трусов.
Миссис White ревниво наблюдает за тем что происходит через дверную щель. В ее покрасневших глазах читается скорее ненависть чем жалось к себе. В последнее время она уже не раз натыкалась на подобную сцену.
Она отворачивается от двери и отчаянно выискивает морщины и прочие недостатки у своего отражения в зеркале. На самом деле «зеркало», в которое она сморит, – это огромный телеэкран в раме, ведь телевиденье это лучший критерий для оценки своей внешности. Да, похоже миссис White уже далеко не первая красавица. Она хватает свой телефон, лежащий на небольшой подставке рядом с экраном-зеркалом. «Немедленно свяжите меня со Службой Защити Детей. Вы меня слышите?»
Голос по ту сторону телефона спокойно отвечает: «Миссис White, при всем уважении мы рассматривали это дело уже несколько раз. Президент имеет полное право распоряжаться Комой и --».
Она швыряет телефон об стену и бежит в свою комнату. На полпути вниз у нее ломается каблук, она падает и едва не сворачивает лодыжку, однако, это только укрепляет ее решительность.
В их с Президентом спальне с противоположных сторон комнаты стоят две раздельные кровати. На стене между ними висит покрытый пылью Семейный портрет в дорогой массивной раме. Кажется Адама нет дома, он как всегда зависает в своем трейлере. Миссис White нервно ищет что-то на ночном столике. Рядом с Библией, в своих недоступных для детей оранжевых цилиндрических гробах покоятся сотни, а возможно даже тысячи таблеток. Она представляет, как это должно быть здорово, быть таблеткой и жить в таком уединенном месте. Мирно и спокойно спать, в ожидании того дня, когда тебя наконец проглотят, и бурлящий поток желудочного сока унесет тебя в никуда.
Ее руки лихорадочно тянутся к Библии, ведь в конце концов именно она должна давать ответ на все вопросы, указывать путь к решению всех проблем. Она открывает книгу, внутри на месте аккуратно вырезанных страниц лежит ящичек с большим черным револьвером. Нет это не ритуальная игрушка ее муженька. Этот пистолет предназначен только для одного – для убийства
Она сжимает его двумя руками и рыдая садится на край кровати.
•
Кома связанными руками умудряется еще раз перемотать пленку с песней Адама в начало. АДАМ. Она по буквам перечитывает это имя. Для нее это делает его реальным. Музыка на пленке сырая и недоработанная, зато слушая ее, она не чувствует себя такой одинокой. Если бы здесь были ученые, умеющие всему давать логическое объяснение, они бы сказали, что запись содержит некую «золотую середину», некою особую частоту, резонируя с которой человеческий мозг «чувствует» себя счастливым и довершенным. Кома сказала бы что, запись просто заставляет ее поверить, что где-то есть человек, который смотрит на мир так же как она. Громкие крики «С Днем Рождения, Кома!», несущиеся из окна, заглушили музыку.
Внезапно кто-то в пол силы толкнул ногой дверь, дохнуло перегаром, в проеме появилась фигура Президента. Он хищно покосился на Кому, держа в одной руке праздничный торт. Горящие свечи отбрасывали жутковатую тень на его лицо. Кома попыталась спрятать коробку с пленкой, но не успела. «Что там играет? Это не моя песня…». Его взгляд на секунду задерживается на ее бледном а лице, а потом скользит вниз, к животу и бедрам. «Что, ты уже слишком большая девочка, что бы любить папу? Ты выросла, моя маленькая принцесса... дай ка мне посмотреть».
Он подался вперед и свободной рукой ухватил ее за грудь. Она сопротивлялась, как в первый раз, и в пылу драки порвала его шелковую рубашку. То, что она увидела под ней, было куда отвратительнее, чем просто банальное домогательство. Его почти прозрачна кожа была вся испещрена морщинами и варикозом. На груди и плечах был одет специальный корсет с застежками из нержавеющей стали, призванный придать его фигуре более молодой и здоровый вид. Материал, из которого были сделаны эти фальшивые мускулы, был влажный на вид и подрагивал как желе, вызывая неприятные ассоциации с сырым куриным мясом. Он был слишком пьян, что бы смутиться, поэтому сорвал с себя остатки одежды, и предстал перед ней во всей красе. К его паху крепилось что-то вроде эластичной повязки, удерживающей его не слишком выдающееся достоинство в состоянии эрекции. Торт, на котором кондитер изобразил лицо именинницы, размазываясь по его ноге полетел на пол.
«Папочка любит тебя. Ты прекрасно знаешь, что все что я с тобой делаю, я делаю именно поэтому».
Он с силой сжал ее предплечье, однако Коме удалось вырваться и схватить со стола шестидюймовую мраморную статую отца. Вложив в удар всю свою накопившуюся за восемнадцать лет ненависть, она со всей силы размозжила ее об голову обидчика. Во все стороны полетели брызги крови и осколки мрамора, у папочки на лбу открылась огромная кровоточащая рана. Он упал, весь перемазанный кровью и кремом от торта. Казалось что, зияющая рана на лице укоризненно смотрит на дочь. Она в ужасе бросила статую, хотя и понимала, что он все еще жив.
•
Миссис White крадучись шла по коридору в комнату Комы, одной наманикюренной рукой она решительно вытирала слезы, а в другой сжимала пистолет. Когда она аккуратно приоткрыла дверь, слегка толкнув ее стволом револьвера, ей открылось воистину жалкое зрелище. Муж рыдал на полу, сжимая в руках обрывки ночной сорочки, его уродливый торс был перепачкан засохшей коричневой кровью. Огонь с праздничных свечей перекинулся на белые простыни кровати, и теперь она пылала у него за спиной. Ветер из открытого окна раздувал занавески. Кома исчезла.
Миссис White не составило труда понять, что случилось, она смело вошла в комнату. Сжав двумя дрожащими руками пистолет она нацелила его на мужа.
«Что, урод, у тебя стоит даже сейчас?» – закричала она глядя на его все еще твердый член, перетянутый резиновым жгутом, это выглядело на диво гротескно в сочетании с фонтанчиком крови бьющим из раны на голове. «Даже не ползи ко мне. Я выходила замуж за гребанную звезду, и посмотри в кого ты превратился сейчас! Ты просто кусок мяса, пустая оболочка. Я угробила на тебя всю свою жизнь».
«Ну давай, пристрели меня», он громко засмеялся, все еще продолжая рыдать. «Я хочу, чтобы ты это сделала. Да где бы ты вообще была, если бы не я?». Непонятно, что было более отвратительным – его смех или его рыдание. «Ты была бы никем. Ты старая и изможденная. Ты настолько уродлива, что я чувствую себя мертвецом, просто находясь рядом с тобой. Ну, чего же ты ждешь? Стреляй!»
С каждым словом она дрожала все сильнее и сильнее, было видно, что ее уверенность изрядно пошатнулась. Она расплакалась от осознания собственной слабости, а он продолжал насмехаться, вытирая с лица слезы и кровь
«Ты просто ничтожество, а станешь даже меньше чем ничтожеством. Вернешься в гетто для таких же бедных отбросов»
Она кажется хотела что-то ответить, но оборвала себя на полуслове. Неожиданно, мисс White поняла, что у нее остался только один последний выход. Она широко открыла рот и сжала красными потрескавшимися губами черное револьверное дуло.
«Ты тоже будешь гореть в аду».
Она спустила курок. В комнате грянул выстрел. То что осталось от ее головы кровавыми брызгами растеклось по идеально белым стенам спальни. Если бы Президент хоть немного разбирался в искусстве, он сказал бы что эта картина была слишком бездарна даже как для Джексона Поллака.
Уэстморленд и еще несколько агентов тайной службы прибыли на место сразу после выстрела. Хотя Уэст всегда оставался довольно нервным человеком, но на этот раз он, казалось, был просто в панике. Валентин часто дразнил его геем, но предпочитал всегда держать под рукой, ведь Уэстом было крайне легко управлять. Тот случай не был исключением. Когда Валентин приехал на несколько секунд позже Уэста, он тут же отпихнул его в сторону и начал выяснять, что случилось.
Оба агента не обратили никакого внимания на пожар и труп миссис White, пускай этим займутся другие безмозглые прихвостни Президента, первым делом они направились к столу Комы. Катушка с песней Адама все еще крутилась в проигрывателе, хотя пленка уже давно закончилась. Валентину сразу бросилось в глаза фото на крышке, он молча остановил проигрыватель и положил пленку назад в коробку. В его планы пока что не входило делится возникшими подозрениями со своим недалеким педиком-коллегой: во-первых он хотел утруждать себя лишними разговорами с этим парнем, которого он, честно сказать, откровенно презирал, а во-вторых Валентин в глубине души надеялся извлечь из этой находки некую личную выгоду.
«Что ты там ищешь?» – спросил у него Уэстморленд. Да он все-таки не совсем безнадежен, хотя до Валентина ему еще учится и учится.
«Да так, похоже папочкина девочка уж слишком увлеклась всем этим протестным дерьмом. Как она, черт побери, вообще умудрилась это сделать?» Он ткнул кассетой прямо Уэсту в лицо. «Это была твоя робота – никогда в жизни не допустить подобного, ты идиот! Нам не нужно, что бы люди такое слушали. Мы разрешаем им слушать только одну песню – нашу. Одна песня. Один лидер. Один жизненный путь – подчиняться и безропотно глотать все что мы им говорим».
Уэстморленд посмотрел на обезображенное тело, лежащее на тлеющей кровати. «А с ней нам теперь что делать?»
«Ну тут все просто. Взбунтовавшаяся приканкованная девчонка. Наслушалась этого – ну как там называется это дерьмо – этой подростковой музыки, и решила похерить всю свою счастливую жизнь» – он настолько увлекся своей речью, что начал возбужденно размахивать руками. «Замочила мамочку и сбежала. Идеально. Классика».
Валентин подошел к Президенту и как ребенка вытер его одним из розовых полотенец Комы, с вышитыми на них монограммами. «Послушайте, от всего этого панковского дерьма ваш рейтинг может серьезно упасть. Разыграйте для них скорбящего вдовца. Горе это хорошо, журналисты любят горе». Он дал Президенту таблетку. «Не переживайте, я разберусь с этим. Я достану вам новую дочь гораздо лучше этой, то чего вы заслуживаете».
Валентин подошел к Президенту и как ребенка вытер его одним из розовых полотенец Комы, с вышитыми на них монограммами. «Послушайте, от всего этого панковского дерьма ваш рейтинг может серьезно упасть. Разыграйте для них скорбящего вдовца. Горе это хорошо, журналисты любят горе». Он дал Президенту таблетку. «Не переживайте, я разберусь с этим. Я достану вам новую дочь гораздо лучше этой, то чего вы заслуживаете».
«Она будет хорошенькой?» – по-детски спросил Президент..
На следующий день состоялись похороны мисс Уайт. Толпы журналистов, слезы безутешного вдовца, хорошо отлаженный звук и световые эффекты. Все что нужно для успешной медиа-трагедии. Казалось в городе не было такого человека, который в тот день не посетил бы Мемориальное Кладбище Holy Wood’а. Президент натянул на себя хорошо отрепетированную маску горя. Для такого случая он даже капнул себе в глаза глицерина, что бы они как следует покраснели. Несколько профессиональных визажистов старательно закрасили его рану на голове, однако предупредили, что всего несколько часов на солнце и он станет похож на Кеннеди, в которого только что попала пуля.
Стараниями Валентина, Инфанта, новая 9-летняя дочь Президента, надрывно рыдала вместе с «отцом», когда гроб миссис Уайт опускали в свежевырытую могилу. После церемонии Валентин подошел к Президенту.
Скорбь. Отчаянье. Вспышка.
«Он понадобится нам, что бы как следует решить проблему с нашей малышкой Комой» Валентин говорил как ни в чем не бывало.
«Бонифаций?»
Валентин кивнул.
"He's such a fucking zealot. Do we have to resort to that?"
«Он отлично подойдет. Религия – лучший способ заставить человека ненавидеть, а ненависть это как раз то, что нам сейчас нужно». Валентин убедился что никто не смотрит и с ухмылкой похлопал Президента по плечу. «Ненависть продается».
S e e a l s o o n T h e N A C H T K A B A R E T T :
 |
|
MARILYN MANSON HIDDEN & "SISTER" WEBSITES | 'Mechanical Animals' and 'Holy Wood' "sister sites" to MarilynManson.com which gave song and imagery previews of both albums and complimented the themes of each album. All archived in their original entirety exclusively by The NACHTKABARETT, and the meanings contained within each revealed.
Archived are ComaWhite.com, revealed within the 'Mechanical Animals' album artwork; TheLambOfGod.com, which revealed the influences of 'Holy Wood', originally linked from the (then) official MarilynManson.com messageboard; Celebritarian.com; ThisAsValentinesDay.com, which revealed Chapter 10 of Manson's 'Holy Wood' novel; and all song preview sites released throughout 'Holy Wood'.